Сергей САКАДЫНСКИЙ

 

КРИК СОВЫ

 

отрывок из книги

 

***

… - Мой государь! – произнёс де Мегро, входя в озарённый ярким светом факелов герцогский шатёр. – Государь! Мятежники отвергли все твои предложения!

- Что ж, - тяжело проговорил Вильгельм, - значит, такова воля божья, и да будет так.

Потом он поворотился к стоявшему рядом Фиц-Осборну и спросил, глядя на него из-под нахмуренных бровей:

- Ну, что ты думаешь по этому поводу, любезный барон?

- Как видно, государь, битвы не избежать, - отвечал тот, - самое время приготовиться к сражению, ибо враг в двух шагах от нас.

- Полагаю, что Гарольд по-прежнему будет выжидать, - сказал Вильгельм. – Что ж, в таком случае мы сами нанесём удар. Мессиры! – Обратился он к собравшимся по его приказу баронам. – Завтра на рассвете мы выдвинем всё наше войско к саксонским позициям. Нам надо заставить этих дикарей вступить в битву, иначе они никогда не выйдут из-за своих заграждений и нам придётся простоять здесь целую вечность.

- Главная опасность для конницы заключается  в том, что саксы, огородившись тремя рядами кольев и рогаток, могут безнаказанно поражать наших бойцов стрелами и дротиками, - подал голос Роже де Монтгомери.

- Мы сломим их сопротивление, - уверенно проговорил герцог. – Половину нашего войска мы поставим вперёд, Монтгомери и Мортемар будут командовать этим отрядом. Стремительным натиском нашей конницы мы опрокинем и истребим тех, кто будет противостоять нам в открытом поле, а затем, подступив к лагерю, прорубим себе дорогу в частоколе и перебьём остатки вражеской армии. Если всё сложится удачно, то всё сражение мы выиграем за пару часов.

- А если саксы уйдут в глухую оборону и не дадут нам использовать наши преимущества?

- Будем атаковать их всеми силами нашего войска сразу по всему фронту. У них не хватит людей, чтобы сдерживать наш натиск повсеместно. Рано или поздно в одном месте нам удастся пробить брешь в их бороне, и тогда все силы мы бросим туда.

- Государь мой герцог, - сказал Фиц-Осборн, с сомнением качая головой, - войско противника весьма многочисленно. Они могут удерживать свою позицию достаточно долго, время же играет теперь против нас.

- Тогда мы прибегнем к хитрости. – Отвечал Вильгельм. – Если нам не удастся сломить их сопротивление в первой половине дня, мы обратимся в притворное бегство. Тут уж они не преминут последовать за нами в открытое поле. Мы же повернёмся и сокрушим их, одним ударом истребив всё их войско.

Фиц-Осборн удовлетворённо кивнул.

- Идите! – Сказал герцог. – На рассвете мы выступаем.

Когда бароны уже поднялись со своих мест, чтобы выйти из шатра, Вильгельм вдруг спохватился.

-  Мессиры! - Воскликнул он. -  Как могли мы забыть об этом! У нас ведь нет знаменосца, который понесёт герцогскую хоругвь!

Норманны остановились в замешательстве.

- Кого мы  удостоим этой чести? - герцог обвёл взглядом рыцарей. Те стояли молча, потупив взгляд.

Может быть, ты, доблестный барон? - обратился Вильгельм к стоявшему ближе всех  Танкарвилю.

- Нет, мой государь, - поспешно ответил тот, - моё место во главе моего отряда, ибо не будут мои воины без меня биться так рьяно, как под моим началом.

- Тогда ты, благородный Ральф! - повернулся герцог к молодому Мортемару.

- О нет, государь,  - отозвался тот, - я дал обещание отцу сражаться подле него и не могу отступиться от своего слова.

- Да что же это такое! - Воскликнул Вильгельм. - Неужели вы все решили оставить меня в этот роковой час?!

Бароны молчали.

Тогда Фиц-Осборн, знатнейший и храбрейший среди норманнских рыцарей, высказал вслух то, в чём никто не решался сознаться.

- Государь мой герцог, - сказал он, - все знают, что главной целью врага в этом бою будет знамя, а потому никто не желает подвергать себя опасности стать беззащитной мишенью для саксонских лучников. Если на то будет твоя воля, я понесу твоё знамя.

- Нет, благородный Фиц-Осборн, - произнёс Вильгельм, - ты мне нужен во главе моих войск. Если никто из баронов не хочет послужить мне, пусть знамя понесёт Тустен ле Блан, я вознагражу его за это титулом и землями!

Молодой воин, к которому были обращены слова герцога, от удивления открыл рот, а бароны недоуменно переглянулись: впервые знамя Нормандии было доверено столь незнатному рыцарю.

 

 

Битва

И день настал. Толпы врагов

С зарёю двинулись с холмов;

Неукротимые дружины,

Волнуясь, хлынули с равнины...

                                А. С. Пушкин

 

Едва только забрезжил рассвет, герцог Вильгельм выстроил своё грозное войско на равнине. Теперь оно уже не напоминало нестройные морские волны - воины на рослых боевых конях, одетые с ног до головы в сверкающие на солнце стальные доспехи, стояли ровными рядами под своими знамёнами, ожидая сигнала к наступлению. Многочисленные конные отряды рыцарей были защищены с флангов специально набранными для этого лучниками и лёгкими пехотинцами, которым в бою была предназначена роль войск прикрытия. Медленно, уверенной поступью, стройные колонны норманнов двинулись через простиравшуюся перед ними равнину и остановились лишь тогда, когда занятые саксами холмы оказались на расстоянии не более чем двух полётов стрелы.

Герцог в окружении своих вельмож, рыцарей и баронов выехал из лагеря, когда утренний морской туман рассеялся и стало видно всё поле - от узкой прибрежной полосы, где пестрели разноцветные шатры рыцарей до Сенлакского холма, на котором в предрассветном тумане ясно виднелись укрепления саксонского войска. Он восседал на красивом белоснежном скакуне, покрытом алой попоной и в такой же огненно-красной сбруе; тяжёлый, расшитый золотыми леопардами плащ покрывал его доспехи из превосходной испанской стали, а голову защищал посеребрённый шлем, увенчанный золотой герцогской короной.

Вильгельм въехал на невысокий, пологий холм, расположенный почти в самом центре его армии. За ним проследовали его братья, бароны Фиц-Осборн, Монтгомери, оба Мортемара и другие военачальники, которым предстояло руководить войсками в этом сражении. Все они, в том числе и епископ Одо, были превосходно вооружены и сидели на отличных боевых конях.

По приказу герцога Тустен ле Блан развернул знамя Нормандии, и огромное огненно-красное полотнище всколыхнулось над головами рыцарей. Тут же знаменосец епископа Байесского поднял рядом с ним папскую хоругвь с золотым крестом, и оба знамени громко захлопали на ветру. Многоголосый рёв со всех сторон равнины приветствовал появление герцога и его свиты.

Фиц-Осборн на огромном, под стать его сложению, вороном коне, тяжеловесный и громоздкий в своих боевых доспехах, приблизился к Вильгельму.

- Государь мой герцог, - проговорил он, - все наши отряды готовы и только ждут твоего приказа, чтобы двинуться  против наших врагов.

- Это хорошо, барон, - отвечал герцог, не сводя глаз с ясно различимых на склонах холмов войск противника. - Но я всё ещё надеюсь, что брат мой Гарольд одумается и нам удастся избежать необходимости проливать свою и чужую кровь на этом поле.

- Напрасная надежда, брат мой, - ответил на эти слова епископ Байесский. - Вчера король саксов дал свой ответ нашим послам, и не думаю я, что хоть какая-нибудь причина сможет побудить его изменить решение.

В это время на холм поспешно въехал Мальтраверс. Оружия на нём было столько, что хватило бы, наверное, на целый отряд, а конская сбруя и одежда были так богато отделаны золотом, что Роже де Монтгомери не удержался от замечания:

- Смотрите, этот рыцарь сегодня так украсил себя, что непременно станет главной мишенью для саксонских лучников, которые, бьюсь об заклад, примут его за главнейшего нашего военачальника!

- Не время шутить, сир Роджер, - парировал Мальтраверс и, обратясь к герцогу, продолжил: - Наши разведчики докладывают, что саксы выходят из своего лагеря и строятся на склонах холмов.

- Значит, на то воля Божья, - глухо проговорил Вильгельм и, поворотясь к Фиц-Осборну, сказал: - Пускай военачальники отправляются к своим отрядам и не трогаются с места, пока им не будет подан сигнал. И выдвигай лучников на передний край -  сражение начнётся с минуты на минуту.

Фиц-Осборн кивнул и поскакал выполнять приказание. За ним последовали почти все бароны, составляющие герцогскую свиту. В тот же миг звуки труб огласили равнину, и войска пришли в движение, ибо каждый отряд поспешил занять отведённое для него место.

 

В это же время Гарольд в окружении своих братьев, эрлов и танов также выехал на возвышенность перед своим лагерем, желая осмотреть ещё раз поле предстоящей битвы, прежде чем вести свои войска в бой. Хокон, его любимый племянник, нёс за ним королевское знамя с изображением золотого дракона, то самое, которое вышила его жена Эдит в те времена, когда он ещё не был правителем Британии.

- Все ли здесь? - спросил Гарольд, обратившись к окружавшим его танам и вельможам.

- Вероятно, не все, - ответил Гурт, - ибо некоторые таны ещё в пути, но их число невелико и никак не решит исхода битвы.

- А Морнер? Нет ли вестей от Нортумбрийских графов?

- Я выслал гонцов с тем, чтобы они поторопили Морнера, если он и в самом деле на пути к Гастингсу, - сказал Леовин, - да только думается мне, что напрасно ты надеешься на подмогу с севера.

- И то правда, - согласился Гурт. - Мы ждали Морнера два дня, но он не явился и не прислал о себе никаких вестей.

- Однако без его войска нам будет нелегко.- Покачал головой Гарольд.

- Мы не можем долее оттягивать, - молвил Вульфнот. - Норманны уже развернули свои боевые порядки в двух шагах от нашего лагеря. Если мы не ударим на них нынче же, то они сами нападут на нас.

- Битвы не избежать, брат, - подтвердил Леовин. - Разведчики докладывают, что всё войско Вильгельма выстроилось на равнине готовое к бою. Взгляни вон туда, на тот холм. видишь, знамя Нормандии реет на ветру, а ещё дальше знамёна баронов, и папское знамя, и французское, и ещё Бог весть какие хоругви. Не на прогулку вышли норманны, голову даю на отсечение.

- Вильгельм стоит на том холме, - вдруг уверенно сказал Гарольд, хотя едва ли мог видеть это наверняка, ибо только знамёна можно было разглядеть, да слепящий блеск металла бил в глаза.

- Может быть, - кивнул Гурт.

Король долго глядел туда, где развевалось герцогское знамя, словно бы мысленно обращался к завоевателю, но ни слова более не слетело с его уст.

- Государь мой и брат, - нарушил молчание Гурт, - что толку вопрошать пустоту? Герцог сказал своё слово, и ответ наш он также услышал.

- И то верно, брат, - отвечал Гарольд. - Однако сомнения одолевают меня. Нет, неспокойна моя душа, и когда гляжу я на тот холм, ещё больше растёт во мне беспокойство.

- Не годится тебе вести нас в бой в таком настроении. - проговорил Гурт. - Ёщё не поздно. Позволь мне возглавить войска, а сам поезжай в Лондон, собери большую армию, и если нам не удастся нынче одолеть Вильгельма, ты сможешь противостоять ему со свежими силами.

- Нет, брат, - покачал головой Гарольд. - Если б не я, не пришли бы сегодня норманны на эту землю. Оттого мне надлежит биться с Вильгельмом и решить этот спор раз и навсегда. Один из нас лишний на этой земле, и потому только один может уйти живым с этого поля. Вправду ведь, Гурт, не правильнее и не проще ли было бы мне принять вчера предложение герцога и встретиться с ним один на один, в честном бою, вместо того, чтобы проливать кровь тысяч безвинных людей на этом проклятом поле?

- Проще - может быть. Но едва ли правильнее, ибо не может судьба королевства зависеть от твёрдости и силы одного человека.

- Государь! - воскликнул только что прибывший гонец, прервав разговор братьев. - Государь! Норманнское войско выдвинулось на равнину! Стройными колоннами их конница приближается к нашему лагерю! Лучники следуют за рыцарями и роятся подобно пчелиному рою!

Гарольд окинул взглядом обширное поле, свои войска и сверкающие ряды норманнской кавалерии, а потом оглянулся назад, словно что-то отыскивал вдалеке, у горизонта. Но напрасно он ждал увидеть там спешащее подкрепление - войска Нортумбрийских графов не было, только ветер колыхал ветки деревьев да вороны, кружась над равниной, оглашали грозовую тишину зловещим карканьем.

- Настал судный день. - Сказал Гарольд. - Вильгельм решился наступать. Что ж, да будет так, - молвил он, принимая из рук оруженосца шлем и щит. - Братья мои! Помните наш уговор! Повторяю ещё раз: норманны сильны сокрушительным ударом своей железной кавалерии, на равнине один тяжеловооружённый рыцарь стоит нескольких саксонских бойцов. Потому не вздумайте углубляться в открытое поле, совершайте вылазки, отражайте врага, наносите как можно больший урон и снова укрывайтесь за частоколом. Взять наши укрепления им будет не так-то просто, ибо на склонах холмов их конница ровным счётом ничего не стоит. Помните об этом!

И, одевая шлем, он проговорил:

- Ну, за дело! И да помогут нам древние боги!

Взревели трубы, и в тот же миг войска пришли в движение.

Саксы стали выходить из-за частокола и строиться на склоне холма плотными рядами. Лучники, стоявшие на возвышенности, приготовились пустить по врагу свои смертоносные стрелы, а передовые линии саксонского войска под предводительством Гурта, состоявшие из легко вооружённых ополченцев,  уже спустились вниз и с глухим гулом толпились у подножия холма, готовые дать отпор войску завоевателей.

Норманны, в длинных стальных кольчугах, со щитами и длинными копьями в руках, сидели на своих высоких боевых скакунах и только ждали приказа тронуться с места. Роже де Мортемар, вместе с Монтгомери возглавлявший передовую линию нормандских войск, едва заметив вражеские приготовления, разослал гонцов и приказал всем занять свои места.

- Не пройдёт и четверти часа, как начнётся сражение, - сказал он, одевая на голову тяжёлый стальной шлем. - Сир Роджер, прикажи развернуть знамёна и трубить бой!

- Саксонское войско движется на нас с Сенлакского холма и других окрестных холмов! - сообщил подъехавший воин, один из тех, что были отправлены вперёд, чтобы отслеживать движение неприятеля.

- Враг начал, начнём и мы, - сказал Монтгомери, беря в руки длинное боевое копьё.

- Жиль, моё копьё! - скомандовал Мортемар оруженосцу, опуская забрало шлема. А потом стал отрывисто отдавать приказы: - Лучники по местам! Копья в упор! Знамя вперёд! Нормандия, в атаку!

И тут - словно огромное многоногое и многорукое чудовище, покрытое сверкающим стальным панцирем, - передняя линия нормандского войска медленно тронулась с места и поползла по равнине в сторону Сенлакского холма. Рыцари сначала двигались шагом, потом перешли на рысь и, наконец, понеслись галопом, поднимая вокруг себя целые тучи пыли.

Гурт, наблюдая стремительный манёвр вражеской кавалерии, поднял руку и громко крикнул:

- Задним рядам стоять на месте! Лучники вперёд! Передовым отрядам наступать по моему приказу!

Однако сдержать рвущихся в бой воинов уже было не так-то просто. Первая линия саксонского войска с громогласным рёвом двинулась навстречу норманнам, потрясая своими огромными боевыми  топорами. Саксы шли пешим строем, но очень быстро преодолели значительное расстояние и оказались лицом к лицу со своим противником. Расстояние между обеими армиями стремительно сокращалось.

Когда противники оказались так близко друг к другу, что воины в передних рядах могли разглядеть лица врагов, тысячи стрел взвились в воздух и со свистом понеслись над равниной. Стоны раненных огласили поле боя. И в следующий миг сражение началось одновременно по всей равнине. Глухой, громоподобный звук прокатился над полем, когда передние ряды враждующих армий встретились и воины сошлись в смертельном бою. Так началось сражение, в котором должна была окончательно решиться судьба британской короны...

 

***

...В то время, как противоборствующие стороны сходились на Гастингском поле, небольшая группа всадников приближалась к месту битвы с северной стороны. Их было шестеро или семеро, и все в длинных монашеских одеяниях. Однако двое, ехавших впереди, едва ли принадлежали к монашеству. У одного из них под сутаной, когда встречный ветер раздувал её длинные полы, всякий, даже не слишком пристальный, взгляд разглядел бы воинские доспехи и рукоять боевого меча. Его спутник, - точнее, спутница, ибо длинные, пышные волосы выбивались из-под опущенного на лицо капюшона, - также была одета в богатое платье под простой монашеской одеждой. Первый - это был Готфрид, - постоянно оглядывался по сторонам, то и дело вставая на стременах, и прислушивался к звукам, которые доносил ветер. Эдит, - а это, несомненно, была она, - наоборот, была погружена в глубокую задумчивость и, казалось, совершенно не обращала внимания на то, что происходило вокруг.

Потом она вдруг встрепенулась, словно что-то её потревожило, и спросила, оборотясь к Готфриду:

- Далеко ли ещё? Скоро ли мы будем на месте?

- Нам надо добраться вон до тех холмов, что синеют вдали. - Отозвался воин. - оттуда нам уже будет виден Гастингс.

- Мне сейчас показалось, - проговорила Эдит, - будто я услышала, как тысячи голосов разом вскрикнули разом. Как думаешь, не началась ли ещё битва?

- Не знаю, королева. С самого утра мы не встретили ни одной живой души. Никто не может нам сообщить о том, как идут дела у нашего государя. По моим подсчётам Гарольд должен был подойти к Гастингсу не позднее вчерашнего дня, но до сих пор никто не говорил о битве.

- Только что опять... Ты не слышал, Готфрид? Мне почудился странный звук, вроде бы несколько труб протрубили сбор.

- Я ничего не слышу, королева. - Покачал головой Готфрид. - Мы ещё слишком далеко, чтобы расслышать хоть что-нибудь, даже если битва уже началась.

- Сколько времени нам надо, чтобы добраться до тех холмов?

- Может быть, около получаса, но лучше бы нам было вообще не ехать туда.

- Нет, Готфрид, нет! Я должна увидеть это своими глазами... И разделить участь Гарольда! Ибо, если он победит, я буду с ним... Если же он потерпит поражение, моя жизнь оборвётся вместе с его жизнью!..

Ещё какое-то время они ехали молча, а потом Эдит снова обратилась к Готфриду:

- Прислушайся, неужели ты ничего не слышишь? Мне чудится какой-то отдалённый шум, словно волны прибоя накатываются на скалы!

В это время и впрямь ветер донёс до них глухой монотонный гул, который то нарастал, то стихал снова, а потом вдруг стал слышен так явственно, что даже кони беспокойно запрядали ушами.

Эдит удивлённо посмотрела на чистое, синее небо и недоуменно обратилась к своему спутнику:

- Что это? Гром?

- Нет, королева, - сумрачно отозвался Готфрид, - это гудит земля под копытами франкских коней.

- Так значит битва уже началась? Но неужели норманнская конница столь многочисленна?

- Увы, войско Вильгельма более чем на половину состоит из конных рыцарей в тяжёлом вооружении, не в пример нашим отрядам, где почти все воины вооружены легко и сражаются в пешем строю. Ужасен натиск франкской кавалерии, никто не устоит перед её сокрушительным ударом!

- Так возможно ли победить такое войско?! - воскликнула Эдит.

- Гарольд - мудрый полководец. Впрочем, не пройдёт и четверти часа, как мы сами увидим всё своими глазами.

***

Удар нормандской конницы был воистину страшен! Первые ряды саксонской армии были сметены лавиной сверкающей стали, растоптаны и отброшены назад. Те же, кто стоял во втором ряду, стали поспешно отступать, будучи не в силах сдержать напор закованных в железо рыцарей. С лязгом и громом нормандская конница промчалась по равнине, сметая всё на своём пути, и вопль отчаяния вырвался у сотен саксов при виде этого зрелища.

Гарольд наблюдал стремительную атаку вражеских всадников с высоты своего холма, и лицо его с каждой минутой становилось всё мрачнее. Он, сам прежде видевший нормандских рыцарей в бою, не предполагал, что столь сокрушительной может быть их атака.

- Брат мой, - обратился к Гарольду Вульфнот, - разреши мне повести на подмогу нашим воинам свежие отряды. Взгляни, столь малым числом нам не выстоять перед натиском герцогского войска!

- Нет, скачи и передай Гурту: пускай отводит войска назад. Лишь заняв крепкую оборону нам удастся взять верх над норманнами. Удар рыцарской конницы страшен лишь первое время, пока кони мчатся галопом и всадникам есть где взять разбег. Вот увидишь, достигнув холма, они споткнутся, измотают себя в долгих бесплодных атаках, и тогда нам легче будет справиться с ними.

Между тем сверкающая лавина докатилась уже до подножия холмов и тут же замедлила свой стремительный бег. Кони, изнемогая под тяжестью закованных в броню всадников, с трудом поднимались по склону, переходя на шаг, и теперь рыцари уже не могли использовать своё преимущество перед легковооружёнными саксонскими пехотинцами.

В тот же миг саксы, видя бессилие норманнов, снова двинулись в наступление. Теперь Гарольд послал на врага не простых ополченцев, а гораздо лучше вооружённых и организованных воинов, из числа тех, что составляли его постоянное войско и уже не раз показывали свою силу и отвагу на поле брани. Саксы шли плотным строем,  воины в первых двух рядах несли длинные прочные копья, не дававшие врагу приблизиться к ним вплотную, а позади на некотором расстоянии двигались лучники, и их  стрелы с быстротой молний разили норманнов. В считанные минуты передняя линия рыцарского войска, которой командовал Роже де Монтгомери, под их натиском прогнулась и стала пятиться назад, откатываясь от холмов.

Гарольд, наблюдая за происходящим, подозвал к себе Вульфнота и сказал:

- Ступай к войскам и удержи их от бессмысленной атаки на норманнов. Как только противник отступит, пусть возвращаются назад и снова займут свои позиции. Всё равно на равнине им не сладить с конными рыцарями, пусть же норманны сами атакуют нас здесь, в нашем укреплении, и тогда мы возьмём верх.

Однако не так-то легко было оттянуть назад разгорячённых боем саксонских воинов. Упоённые быстрым успехом, они ринулись было преследовать отступающих врагов, и многие тотчас же поплатились жизнью за свою неразумность, ибо норманны, поворотив коней, снова ударили на них с удвоенной силой. Саксы, понеся немалые потери, тут же отступили за частокол, однако и норманны не стали их преследовать, потому что Монтгомери приказал им отходить назад, сохраняя полный боевой порядок.

Герцог Вильгельм с досадой хмуря брови наблюдал за тем, как его отряды возвращаются, так и не достигнув сколь-нибудь значительных успехов.

- Государь мой герцог, - заговорил только что подскакавший к нему Фиц-Осборн, - я отдал приказ Монтгомери и Мортемару отойти назад, ибо рыцарская конница бессильна против рогаток и частоколов, которыми окружили себя эти трусливые саксы.

- Так что же, нам теперь вообще отказаться от продолжения битвы!? - Вспыхнул Вильгельм. - Пусть Гранмениль атакует их с правого фланга, Танкарвиль с левого, а Монтгомери и Мортемар ударят во фронт. У этих варваров не хватит сил отражать удары одновременно с трёх сторон. Мы загоним их за окопы, пробьём брешь в частоколе, и тогда  всеми силами нападём на их лагерь. Живее! Победа нужна мне до захода солнца!

Трубы загремели снова, и нормандская конница после небольшой передышки снова двинулась в атаку. Только теперь рыцари двигались не спеша, шагом, под прикрытием многочисленных лучников, так что саксы не могли более застать их врасплох. Главный удар, как и прежде, был направлен на холм Сенлак, где располагался лагерь Гарольда и развевалось его знамя, однако отдельные отряды, которые возглавляли прославленные рыцари и бароны Вильгельм де Монт-Фитчер, Рауль де Танкарвиль, Гуго де Гранмениль, Роже де Бомон и Жоффруа де Мандевиль, обошли холмы слева и справа, чтобы отвлечь силы врага. Гарольд, видя, что его войско хотят обойти с флангов, выслал наперехват этим отрядам значительные силы во главе со своими братьями, сам же остался на холме Сенлак, чтобы отразить удар главных сил противника.

 

***

Когда Эдит и её спутники поднялись на возвышенность, кровавое зрелище открылось их взору. Битва кипела по всему полю и горы трупов уже громоздились тут и там, и чьих было больше - саксонских или норманнских - не мог сказать никто.

- Ах, Готфрид, - воскликнула Эдит, закрывая лицо руками, - как ужасно!

- Скажи, Готфрид, - через некоторое время снова заговорила она, - кто побеждает? Наши или норманны?

- Не знаю, королева. Государь наш Гарольд умён, он занял превосходную позицию. Насколько я понимаю, франки атаковали уже не один раз, но тем не менее им не удалось достичь сколь-нибудь заметных успехов. Смотри, вот они снова идут в атаку! Кони их мчатся галопом, поднимая тучи пыли, так что не видно всадников! Наши отступают под их натиском, укрываются за частоколом... О, как бы я хотел быть сейчас рядом с королём!

- Смотри! - воскликнула Эдит, - смотри, Готфрид, теперь отступают норманны!

- Да, королева, наш лагерь им не по зубам. Их кони не могут мчаться по холмам столь же лихо, как и по равнине, а наши лучники засыпали их градом стрел.

- Значит, победа на нашей стороне?

Готфрид с сомнением покачал головой.

- Не знаю, королева. Нельзя выиграть битву, сидя всё время за частоколом. Я вижу, Гарольд задумал измотать норманнов частыми вылазками, и пока что это ему удаётся. Однако в конце концов ему придётся вывести войско в поле, и вот тогда-то решится судьба сражения.

- Смотри, Готфрид, норманны опять наступают! - прервала воина Эдит. - Я вижу новых всадников, они движутся со стороны Гастингса, и их не счесть!

- Да, верно, я тоже их вижу. Их ведёт Фиц-Осборн, правая рука герцога, я вижу его знамя над головами всадников. Знамён других баронов я не знаю.

- Я вижу наше знамя - вон оно развевается на самом большом холме. Там Гарольд. Но я хочу знать, под которым из этих знамён Вильгельм.

- Вон там, - Готфрид указал рукой в дальний конец поля, - на том холме видишь знамя с золотыми львами Нормандии? Под этим знаменем Вильгельм.

Эдит долго смотрела в ту сторону, куда показывал воин, а потом вновь перевела взгляд на ближайшие холмы.

- Франки снова подступили к нашему лагерю, - сказал Готфрид. - Я вижу их знамёна совсем близко... Опять отходят, и лучники прикрывают их отступление... Так, пожалуй, сегодня эта битва не закончится.

***

Солнце уже достигло зенита, а победа не давалась в руки ни той ни другой стороне. Полдня прошло в непрерывных атаках нормандской конницы, которые неизменно разбивались о рогатки и частоколы саксонского лагеря, как только саксы укрывались в нём и переходили от наступления к обороне. Около полудня Вильгельм двинул в бой свежие силы во главе которых встал он сам, но и это не принесло  долгожданной победы. Его войска снова были отбиты от холма, и отчаяние овладевало рыцарями при мысли о новой атаке на злополучный саксонский лагерь.

А спустя некоторое время саксы в большом количестве выступили из своей крепости и широким фронтом двинулись на замешкавшиеся у подножия холмов рыцарские отряды - Гарольд, наконец, решился бросить в бой свои лучшие войска, полагая, что силы норманнов достаточно ослаблены. Первую линию наступающих составляли простые воины, которые несли перед собой большие деревянные щиты, которые надёжно прикрывали саксов от копий и стрел противника. Копьеносцы составляли вторую линию. Они шли двумя рядами, таким образом, что острия копий первого ряда были нацелены в лошадей, а второго - в забрала шлемов всадников. Секироносцы шли вслед за ними, готовые сокрушить всякого, кто смог бы пробиться через первую и вторую линию. Позади всех, как обычно, находились лучники, и их смертоносные стрелы тучами проносились над головами передовых отрядов, достигая вражеских рядов и поражая людей и коней в большом количестве.

Мальтраверс появился подле герцога внезапно, словно вырос из-под земли. Его доспехи были помяты и пробиты в нескольких местах, плащ разорван, а левое плечё обвязано окровавленной тряпкой.

- Мой государь, - проговорил он, тяжело дыша, - мессир де Монтгомери просит послать ему на помощь хотя бы две сотни свежих воинов.

- Однако я только час назад выслал туда большой отряд де Феррера! - воскликнул герцог.

- Да, мой государь, но саксы выступили против нас в значительном количестве. Наши рыцари рубятся уже три или четыре часа совершенно без отдыха, а эти варвары выслали из лагеря свежие силы.

- Видимо, Гарольд решил атаковать нас и потому вывел на поле свои резервы, - проговорил герцог.

- Именно так, государь, - кивнул Мальтраверс. - Не медли, ибо наши лучники уже не могут удерживать противника на расстоянии, а кони устали и едва выдерживают тяжесть седоков.

В это время прискакал другой гонец от Монтгомери с вестью, что саксы прорвали передовую линию рыцарей и движутся в самый центр нормандского войска, в то время, как другой отряд прорвался на правом фланге и также пробивается к центру, опрокидывая и истребляя ослабленные и утомлённые отряды Танкарвиля.

- Если Монтгомери не получит подкреплений, то не пройдёт и получаса, как они будут здесь!

- Дело плохо, Фиц-Осборн, - посуровев, сказал Вильгельм. - Бери своих лучших рыцарей и поспеши на помощь к Монтгомери. Танкарвиль же пускай возьмёт свежие отряды из резерва и отразит атаку справа. Скорее!

Однако саксы успели уже достаточно глубоко вклиниться в ряды нормандского войска и отбить их было не так-то просто. Внезапный удар отрядов, посланных Фиц-Осборном лишь на некоторое время задержал их продвижение, но не остановил.

Фиц-Осборн появился на холме спустя полчаса. На его лице застыло выражение крайней озабоченности.

- Государь мой герцог, - обратился он к Вильгельму, - саксы уже почти что здесь, и у меня нет свежих сил, чтобы их остановить. А со стороны Танкарвиля докладывают, что наши рыцари продержатся едва ли дольше, чем четверть часа.

Герцог снял с головы серебряный шлем с золотой короной и отдал его оруженосцу, а вместо него надел простой, но надёжный шишак из воронёной стали.

- Фиц-Осборн, - сказал он, - поспеши к Танкарвилю и попытайся остановить врага, задержи его хоть на некоторое время. Я сам возглавлю свой отряд и попробую отразить нападение на этом месте.

Барон кивнул.

- Прощай, мой государь. Если нам суждено лечь на этом поле, то встретимся мы теперь только на небесах.

- Прощай и ты, Фиц-Осборн. Если небо нынче против нас, то ты прав, клянусь Богоматерью. Если же нам суждено победить, то я обещаю поставить на этом месте церковь в память о всех павших на этом поле.

Так они расстались, и каждый поскакал к своим воинам.

Фиц-Осборн, до сих пор по большей части только руководивший войсками, в этот раз сам повёл в бой три сотни отборнейших рыцарей. Он вовремя поспешил на помощь Танкарвилю, ибо у того уже не оставалось сил, чтобы сдерживать натиск саксонской пехоты, и его полки шаг за шагом отходили назад, уступая противнику поле.

 Сам Танкарвиль отчаянно рубился под своим знаменем, окружённый оруженосцами и телохранителями.

- Что там в других местах? - крикнул он, увидав Фиц-Осборна.

- Так же или почти так же плохо, - отвечал тот из-под опущенного забрала. - Варвары берут числом - на каждого нашего рыцаря или лучника у них по двое свежих воинов. Если до вечера к ним подойдут подкрепления, нам несдобровать.

- Что герцог?

- Последний раз я видел его на холме, около знамени. Он как раз собирался дать отпор главным силам противника.

В этот момент новая волна наступающих разделила их, а когда они снова встретились, миновало уже не менее получаса.

- Клянусь распятием, - проговорил Танкарвиль, приподымая забрало шлема и отирая с лица пот, - не думал я, что одолеть орду дикарей будет не под силу столь блестящему войску, в котором собрались лучшие из лучших.

- Погоди ещё, - отвечал Фиц-Осборн, - до вечера  далеко. А, может, и к вечеру  дело не закончится.

В это время какое-то волнение прошло по рядам норманнов, а потом вдруг раздался крик, повторённый множеством голосов:

- Герцог ранен! Герцог ранен!

Фиц-Осборн поднял забрало шлема и посмотрел туда, где только что развевалось знамя Нормандии. И он увидел, как оно покачнулось, потом упало, потом поднялось снова и снова упало.

- Герцог ранен! - Снова пронеслось над полем.

- Знамя захвачено, а герцог убит! - раздалось с другого конца.

- Герцог убит! - Подхватили тысячи голосов. - Герцог убит!

Ряды норманнов дрогнули.

- Танкарвиль! - Крикнул Фиц-Осборн. - Удержи на месте своих воинов, если они побегут - нам всем конец. Я поскачу к знамени, чтобы, если и в самом деле произошло то, о чём вопят эти трусы, возглавить наши войска.

- Поторопись, барон. Немного времени надо, чтобы всё наше доблестное войско обратилось в бегство.

- Твоя правда. - Отвечал Фиц-Осборн. - Эти трусливые свиньи разбегутся в мгновение ока, погубив и себя, и всех нас.

И, пришпорив коня, он скрылся в толпе.

В  тот момент, когда Фиц-Осборн покинул Танкарвиля, знамя Нормандии снова поднялось высоко над головами сражающихся, и барон поскакал туда, ибо если где и могли знать о судьбе герцога что-либо наверняка, то только около его родового знамени.

Ещё издали Фиц-Осборн разглядел, что знамя всё так же в руках у Тустена. Молодой рыцарь был ранен, но рана его была неопасна. Он так же твёрдо сидел в седле, как и в начале битвы.

Рядом с ним Фиц-Осборн увидел епископа Одо, Ральфа Мортемара, Мальтраверса и ещё нескольких рыцарей, составлявших свиту Вильгельма. Приблизившись, барон, немного переведя дух, спросил:

- Я слышал, будто бы герцог ранен. Правда ли это?

- Мы не знаем, - за всех ответил епископ. - Иные говорят, будто бы он даже убит, но никто не может ни подтвердить, ни опровергнуть эти слухи. Что до меня, то я в последний раз видел его в тот момент, когда войско варваров достигло холма и обрушилось на нас со всей своей страшной силой.

- Я видел герцога не более получаса назад, - подал голос Ральф Мортемар. - Он был в самой гуще боя. Подле него стояли мой отец и отважный Гранмениль.

- Вот что, Ральф, - сказал Фиц-Осборн, - скачи туда и найди мне Гранмениля или хоть кого, кто знает что-либо наверняка. Ты, Мальтраверс, скачи к Монтгомери, узнай, как там дела. Передай ему, пусть пресечёт распространение среди своих воинов слухов о гибели герцога. Если, не дай Бог, паника охватит наши ряды, клянусь кровью Христовой, все мы ляжем на этом поле.

Мальтраверс повернул коня и галопом поскакал туда, где в первых рядах сражающихся развевалось знамя Роже де Монтгомери.

- Мессиры, - обратился Фиц-Осборн к оставшимся подле него рыцарям, - вся наша надежда только на наше оружие. Сохраняйте спокойствие и сражайтесь мужественно, ибо нынче мы так близко к вратам чистилища, как ещё никогда до этого.

Фиц-Осборн, собрав вокруг себя самых лучших воинов, приказал им выстроиться на холме с тем, чтобы ударить по врагу, если тот прорвётся снова. Однако теперь организовать рыцарей было не так-то просто - слух о смерти Вильгельма распространился по всему войску, многие отряды в растерянности стояли, не двигаясь с места, иные же просто побежали в сторону Гастингса, и только немногие, повинуясь железной воле руководившего ими Фиц-Осборна, продолжали отражать непрерывные атаки саксонского войска, воодушевлённого своим успехом и оттого сражающегося с двойным упорством.

Казалось, нормандское войско стояло на краю гибели, и даже решимость и отвага военачальников не могли его спасти.

И тут раздался крик:

- Герцог! Герцог!

Вильгельм в самом деле въехал на холм. Доспехи его были изрублены, а вместо белоснежного скакуна под ним был невысокий конь гнедой масти.

Оказавшись на вершине холма, герцог снял с головы шлем и закричал так громко, что, казалось, даже на саксонских окопах услышали его громовой голос:

- Я здесь, норманны! Смотрите, я жив!

В тот же миг радостный рёв приветствовал его появление.

Фиц-Осборн, приблизившись к Вильгельму, проговорил:

- Государь мой, я вижу, небо вернуло нам свою благосклонность. Однако доспехи твои покрыты кровью...

- Это кровь врагов, барон. Я цел благодаря отличной испанской кольчуге - готов поклясться, никакая другая броня не выдержала бы подобных ударов. Какие новости с поля боя?

- Битва ещё не проиграна, однако силы наши на исходе.

- Саксы тоже изрядно утомлены, - заметил Вильгельм. - Пускай оруженосцы дадут мне новое копьё и свежего коня. Мы ещё можем одолеть их, чёрт побери!

- Осмелюсь заметить, государь, - сказал Фиц-Осборн, - что саксы сражаются так же, как и прежде, изматывая нас непрерывными атаками, а потом отступают за частокол, где наши рыцари и лучники не могут их достать. При таком положении дел мы не сможем опрокинуть их главные силы.

- Так значит надо выманить их в поле! Надобно воспользоваться тем способом, о котором мы говорили накануне. Прикажи Монтгомери атаковать, и пусть преследует их до самого частокола, а потом обратится в притворное бегство, и чем правдоподобней это будет выглядеть, тем лучше. Пусть наши войска отходят как можно дальше от саксонского лагеря. Ты же собери всех, кого только найдёшь, вокруг знамени и приготовься ударить по врагу, едва саксы окажутся далеко в поле. На флангах также надо поставить сильные отряды, чтобы окружить врага и не дать ему уйти.

- Что ж, мой государь, - промолвил Фиц-Осборн, - надежды у нас осталось мало, потому будем молиться, чтобы варвары последовали за нами в открытое поле. И да поможет нам Бог!

С этими словами барон пришпорил коня и поскакал к войскам. Спустя мгновение вся нормандская армия медленно, сохраняя полный боевой порядок, стала пятиться, отдаляясь от саксонских укреплений.

Через четверть часа Роже де Монтгомери и Роже де Мортемар в очередной раз повели свои отряды в атаку на передовые полки саксонского войска. Весьма поредевшие ряды норманнов и саксов снова столкнулись, и туча пыли, поднятая копытами множества коней, на мгновение скрыла сражающихся. Когда же пыль осела, саксы увидали, что строй норманнов, до сих пор напоминавший сплошную стальную стену, распался. Гурт, сам возглавивший авангард королевского войска, тут же приказал своим воинам наступать. Сам он, без шлема, с огромной секирой в руке стоял в первом ряду, и ни один противник не отваживался приблизиться к нему на расстояние удара.

- Разделите их войско! - Скомандовал он. - Окружайте их и бейте по частям! Смотрите, братья, вот оно, знамя Вильгельма! Пробьёмся же к нему и покончим с презренными франками раз и навсегда!

Удар, казалось, достиг цели, ибо нормандские рыцари, опасаясь оказаться в окружении, стали заворачивать коней и поспешно отступать. Некоторые из них продолжали ещё сражаться, однако натиск саксов был столь силён, что им также пришлось обратиться в бегство.

 

Прошло около получаса, когда король наконец снова увидел Гурта. Вид его был ужасен: кафтан изодран в клочья, кольчуга пробита во многих местах, а правая рука подвязана к груди и замотана окровавленным куском плаща.

- Брат мой и государь! - Воскликнул Гурт, подскакав к тому месту, где под знаменем с золотым драконом стоял Гарольд. - Презренные франки побежали, ибо нам удалось опрокинуть их передовой отряд! Всё войско норманнов отходит под нашим натиском. Сейчас или никогда должны мы пробиться к знамени Вильгельма и сокрушить войско завоевателей!

- Заклинаю тебя именами всех святых, Гурт, - вскричал Гарольд, - прикажи нашим воинам прекратить преследование! Гибель постигнет всех нас, если окажемся мы в открытом поле лицом к лицу со всей их рыцарской конницей!

- До этого мы однажды уже едва не захватили их знамя, и только потому не сбросили врага в море, потому что внезапная атака на фланге смешала наши ряды. Да и то, если бы ты не отдал приказ отступить, думаю, не устояли бы франкские игрушки под натиском наших воинов! Я сам пробился к Вильгельму, зарубил четверых его оруженосцев, и только стальные доспехи спасли герцога от моей секиры. Он же исхитрился ударить меня мечём и сломал мне руку, однако Вульфнот поспешил за ним и, думаю, негодяю не избежать гибели от его руки!

- Брат мой, сейчас я приказываю тебе остановиться. Норманны нарочно хотят выманить нас на ровное место, ибо негде им развернуться на этих холмах.

- Даже если бы я и желал этого, государь, никакая сила не сможет остановить наших воинов, коль уж почуяли они запах победы.

И вправду, битва достигла той стадии, когда управлять войсками было уже невозможно. Обе армии практически полностью были втянуты в резню, и уже ни на одной из сторон нельзя было найти воина, не побывавшего в этот день в бою.

Фиц-Осборну, однако, удалось собрать семьсот или более хорошо вооружённых рыцарей, чтобы обрушить их на врага в тот момент, когда саксы окажутся в удобном для удара тяжеловооружённой конницы месте. Он выстроил их на склоне холма, под развёрнутым знаменем и, призвав к себе военачальников, сказал:

- Мессиры, мы должны слаженно ударить по врагу, когда я подам знак. Ты, де Феррер возьми своих людей и иди в обход, тебе предстоит отрезать врагу путь к отступлению. Едва они побегут - обрушься на них с фланга. Монтгомери и Мортемар пускай отойдут назад, их отряды сильно поредели, ибо с рассвета стоят они в передней линии. Ты, Гранмениль, поспешишь на помощь де Ферреру, ежели он не сможет в одиночку преградить врагу дорогу. Танкарвиль будет стоять в обороне. Если вся наша затея окажется лишь пустой тратой времени, ему надлежит прикрывать наш отход. Я же с самыми лучшими силами ударю во фронт саксонского войска.

Концом своего копья он указал туда, где над холмом развевалось знамя Гарольда и продолжил:

- Наша цель - вон та хоругвь. Под ней - Гарольд и его главные силы. Ну, по местам, и да поможет нам Бог!

Бароны пришпорили коней и каждый поскакал к своему отряду.

А между тем поредевшие ряды нормандского войска, не получая более подкреплений, уже и в самом деле не могли более сдерживать стремительный натиск саксонской пехоты. Вильгельм с высоты своего холма видел, как всё ближе подступает нестройная толпа атакующих, и пальцы его нетерпеливо теребили рукоять меча.

- Не пора ли ударить и нам, барон? - Обратился он к Фиц-Осборну. - Боюсь, как бы притворное бегство наших войск не переросло в настоящее.

- Время пока ещё терпит - до захода солнца осталось не менее двух часов. Пускай они подойдут ближе, пускай выведут на равнину большую часть своего войска, тогда начнём и мы. Если же до вечера лагерь не будет наш, значит, сегодняшняя битва проиграна.

- У нас не достанет сил продолжить сражение завтра.

- И я так думаю, мой государь. А потому, если до захода солнца твоё знамя не будет развеваться на Сенлакском холме, посылай послов к Гарольду и добивайся мира любой ценой. А сейчас прощай, я поспешу к войскам.

Вильгельм махнул рукой и быстро поскакал вдоль изрядно поредевшего строя лучников, на ходу отдавая приказы:

- Проверить запас стрел! Все по местам! Стрелять только по команде!

Саксы были уже совсем близко, когда отступающие воины Монтгомери наконец совсем рассеялись, освободив поле. Не видя более перед собой противника, передовые отряды саксонского войска в растерянности остановились.

На мгновение воцарилась тишина, в которой голос  Вильгельма прогремел, словно боевая труба:

- Нормандия! В атаку! – И лучники тут же дали дружный залп.

- С нами Бог! - Крикнул Фиц-Осборн, и стальная лавина рыцарей, с каждым мгновением всё ускоряя свой бег, покатилась по склону холма навстречу тёмной массе саксонского войска.

Удар тяжеловооружённой нормандской конницы одним махом опрокинул передние ряды наступающих, и вопль отчаяния сменил победные клики, только что раздававшиеся в саксонских отрядах. Оставляя позади себя лишь растоптанные трупы, рыцарское войско прокатилось по равнине, сея смятение и страх.

- Победа или смерть! - раздавалось то и дело в рядах саксов, однако противостоять тяжеловооружённым рыцарям воины, единственной защитой которых были деревянные щиты да кожаные панцири, едва ли могли. Не прошло и четверти часа, как авангард английского войска был обращён в бегство. Гурт поспешил выдвинуть навстречу врагу свои запасные отряды, приготовленные им для прикрытия отступления, однако в это время внимание его было отвлечено атакой другого отряда норманнов, который, заходя в тыл его войску, прокладывал себе дорогу в сторону Сенлакского холма. Гурт тут же выслал гонцов к Вульфноту и Леовину с тем, чтобы они поспешили отразить эту новую угрозу, а сам поскакал к королю.

Когда Гурт поднялся на вершину холма, он увидел брата в полном вооружении верхом на коне, в окружении своих щитоносцев и телохранителей.

- Как видишь, я приготовился, - сказал Гарольд. - Если придётся сражаться, то я встану здесь, под своим знаменем, и ни один норманн не коснётся его древка до тех пор, пока в жилах моих есть хоть капля крови.

- Погоди, брат, - проговорил Гурт, - выслушай меня. Тотчас же возьми свою дружину, тех воинов, что не подведут тебя и не оставят в случае беды и поспеши в Лондон. Норманны атакуют нас с двух сторон, но мы ещё продержимся достаточно долго, а лагерь наш им и подавно не удастся захватить без больших потерь...

- Как?! - Возмутился Гарольд. - Ты, мой брат, предлагаешь мне бежать с поля битвы, на котором я развернул своё знамя?! Нет, Гурт, я не покину это место до тех пор, пока мы не победим или не падём все вместе.

- Но государь...

- Молчи! Прикажи нашим войскам отступать, ибо не устоять им против всего норманнского войска. Займём оборону и будем биться до темноты, благо солнце уже склоняется. Если до ночи рыцарям не удастся нас одолеть, назавтра мы будем хозяевами на этом поле!

Тут появился гонец, только что посланный Гуртом на передовую, и лицо его было мрачнее тучи.

- Что случилось, отчего воротился ты так поспешно? - Спросил его Гурт.

- Горе постигло нас всех! - Воскликнул воин. - Государь! Вот несут брата твоего Вульфнота!

- Вульфнот ранен?! - вскричал Гарольд. - Немедленно призовите лекаря!

- Государь! Лекарь ему уже не нужен, ибо брат твой убит.

- О горе мне! - Воздел руки к небу Гарольд. - Как это случилось?

- Твой брат во главе наших лучших воинов пробился к знамени, под которым в окружении своих баронов и рыцарей сражался Вильгельм. Близка была победа, ибо Вульфнот перерубил уже древко норманнского знамени, а под самим герцогом убил лошадь. Однако Вильгельм пересел на нового коня и ударом копья пронзил твоего брата насквозь, мы едва смогли отбить его тело и отступить.

- Горе мне! - Снова воскликнул король. - Что же делать мне, когда лучшие из лучших уже мертвы?!

В этот самый миг стрела, пущенная норманнским лучником, коротко свистнув, вонзилась ему в правый глаз. Гарольд вскрикнул и повалился с лошади на руки подбежавших оруженосцев.

- Брат мой! - Вскричал Гурт, поспешно приблизившись к нему. - Брат мой!

Гарольд повернул к нему залитое кровью лицо и кривая усмешка скользнула по его губам.

- Видишь, Гурт, - сказал он, - сама судьба распорядилась за нас...

Хрип вырвался из его горла, однако он продолжал:

- Удержи войско в повиновении. Если до воинов дойдёт слух обо мне, всё погибнет. Отступай в лагерь и продержись до темноты... Ступай...

Однако весть о том, что король ранен, облетела ряды саксов с быстротой молнии. И, точно так же как слух о смерти Вильгельма смешал ряды нормандского войска, так и это известие посеяло смятение среди англичан.

Гурт ещё только спускался с холма, как перед ним явились Леовин и  с ним десятка два танов из королевской свиты.

- Правда ли, что наш брат убит? - Спросил он, осаживая коня.

- Нет, ранен, но рана его серьёзна и едва ли он сможет руководить войсками. - Отвечал Гурт. - Он там, на холме, оруженосцы поддерживают его.

- Наши войска бегут, половина всей армии истреблена, - сказал Леовин. - Грозный Фиц-Осборн ведёт своих рыцарей на наши отряды, сокрушая всё на своём пути. Вильгельм и остальные норманны следуют за ним.

- Разошли гонцов ко всем начальникам отрядов, пускай незамедлительно укроются в лагере. Мы же соберём своих лучших воинов и будем обороняться на этом месте, ибо место наше возле нашего брата.

Гурт снова поднялся на холм и остановился около знамени. Гарольд, полулежавший на руках своих оруженосцев, повернулся к нему и спросил:

- Почему ты здесь? Почему не с войсками?

- Наших войск нет более. - Отвечал Гурт. - Есть лишь толпа, гонимая норманнами, и невозможно её собрать воедино. Рана твоя породила уныние в сердцах наших воинов.

В этот миг на холме явился гонец от Леовина с новой вестью.

- Всё войско франков двинулось на нас! Сам Вильгельм ведёт его!

Вслед за ним подъехал и сам Леовин.

- Франки уже у подножия холма. Их лучники роятся, словно пчелиный рой, а конным рыцарям нет числа!

- Свободна ли дорога к лагерю?

- К лагерю уже подступили конные и пешие рыцари.

- Близка наша гибель! - Вскричал Гурт. - Братья, будем стоять на смерть, пока руки наши ещё способны держать оружие!

Леовин и окружавшие его воины проворно соскочили с коней и взяли в руки секиры. Их примеру последовали все, собравшиеся на холме. Под руководством Гурта они стали плечом к плечу, обступая широким кругом своё знамя и своего короля.

 

***

Эдит и её спутники продолжали наблюдать за ходом сражения со своего холма, находившегося на некотором удалении от поля боя. Когда знамя Вильгельма покачнулось и упало, радостный возглас вырвался из груди Эдит.

- Смотри, Готфрид, - вскричала она, - знамя Нормандии упало! Наши воины опрокинули врага!

Готфрид на мгновение поддался её уверенности и мысленно торжествовал победу, однако затем, внимательным взглядом окинув равнину, с сомнением покачал головой.

- Взгляни, королева, на подмогу норманнам спешат рыцари, до сих пор стоявшие в обороне. А вон там, на правом фланге, франки и вовсе потеснили наших. Нет, судьба битвы ещё не решена!

Когда бурные потоки нормандской конницы устремились к подножию холма Сенлак, Готфрид в отчаянии ударил кулаком по луке седла.

- Проклятье! - Воскликнул он. - Напрасно Гарольд решился атаковать врага на равнине!

- Наши войска отступают! - Проговорила Эдит. - Смотри, норманны уже подступают к нашему лагерю!

- Смотри, Готфрид, - минуту спустя вскричала она, в отчаянии заламывая руки, - рыцари подошли к холму, где развевается наше знамя! Наши воины выступают им навстречу, но не могут остановить их!.. Наше знамя покачнулось, Готфрид!

- Да, правда, - покачал головой воин, - дела там и в самом деле плохи. Норманны перебили многих наших.

- Гарольд... Он ведь там, под своим знаменем?.. Смотри, рыцари уже на холме... Наши сомкнулись вокруг знамени и рубятся так отчаянно, что вот-вот их опрокинут... Рыцари отступают... Нет, снова идут в атаку!.. Их доспехи сверкают так ярко, что мне больно смотреть... Готфрид! Наше знамя вновь покачнулось!

- Не пора ли нам покинуть это место, королева? Мы ничем не сможем помочь Гарольду. Если ему суждено выстоять - он выстоит без нас, если же небо судило ему гибель - то не сможем и мы спасти его.

- Нет, Готфрид, я хочу смотреть... Смотреть до конца... Вот рыцари снова отступают, к нашим подоспело подкрепление, и они рубятся с двойной силой... Они стоят на склоне холма плотной стеной, лучники пускают стрелы... Но погоди, вот новые отряды рыцарской конницы подступают к холму со всех сторон... Неужели нет уже никакой надежды?...

- Битва проиграна, королева. Тем, кто ещё жив, остаётся лишь выбор между смертью и пленом. Взгляни, половина нашего войска изрублена и растоптана.

- Однако наш лагерь всё ещё не захвачен! Рыцари напрасно бросаются на частокол - наши воины всякий раз отбивают их атаку...

- Знамя! - вдруг вскрикнула Эдит. - Наше знамя упало! На холме повсюду норманны! О горе! Готфрид, я должна поспешить. Мне надо к Гарольду!

И, прежде чем спутники успели её остановить, Эдит поскакала вниз по склону туда, где всё ещё кипела битва.

***

Когда сопротивление саксов было наконец сломлено, Фиц-Осборн в сопровождении Мальтраверса, Мортемара, Гранмениля и других военачальников подъехал к тому месту, где ещё четверть часа назад развевалось знамя английского короля. Ужасное зрелище предстало глазам высокородного барона.

Гора трупов громоздилась на холме, обломки мечей и копий валялись тут и там. Тела убитых были навалены так густо, что невозможно было отличить норманна от сакса; останки иных из них были так обезображены ударами оружия, что нельзя было понять, один ли это человек или же куски нескольких трупов сплелись в смертном объятии.

- Воистину страшен этот день! - Проговорил Фиц-Осборн. - Однако же поле осталось за нами. Сир Мальтраверс, поскачи немедля к герцогу и возвести ему о нашей победе. Королевство в наших руках, ибо мёртвые уже не встанут из могил, чтобы его защитить.

В этот миг чья-то отсечённая рука выпала из кровавого месива и, скатившись с груды мертвецов, упала прямо перед передними копытами его коня. Благородный скакун испуганно заржал и взвился на дыбы, едва не сбросив своего тяжеловесного седока.

 

 

Холм мертвецов

 

Не смею, герцог, сборами тянуть,

Меня король зовёт. Мне надо в путь.

В. Шекспир

 

***

Сумерки сгущались над окровавленной  равниной. Остатки саксонского войска - те немногие, что не погибли в кровавой резне, - частично рассеялись по окрестностям, спасшись бегством, частично сдались в плен, вверив себя милости победителей, а частью отступили в лагерь и продолжали ещё отчаянно защищаться под прикрытием окопов и частокола.

Никто ничего не слышал ни о Гарольде, ни о его братьях. Королевское знамя и холм, на котором оно стояло, были захвачены рыцарями, а все, кто находился подле него, были порублены.

Несмотря на то, что битва была проиграна, лагерь саксов продолжал сдерживать атаки норманнов. Конные рыцари были бессильны против рогаток и частокола, а саксы сражались с поразительным упорством. Рыцари с трудом прорвались за первую линию окопов, однако одолеть мощную ограду из заострённых брёвен им так и не удалось. Тогда Монтгомери, соскочив с коня, приблизился к частоколу и, невзирая на сыпавшиеся со всех сторон стрелы, принялся рубить его своей тяжёлой секирой. Человек двадцать рыцарей последовали его примеру, и через некоторое время в заграждении, составлявшем последнюю надежду саксов, была пробита брешь, в которую тут же хлынула густая толпа норманнов. Ещё через полчаса лагерь был захвачен.

Густая ночная тьма, наполненная стонами умирающих и тяжёлым запахом крови, сгустилась над устланным мёртвыми телами полем. Вильгельм в окружении своих военачальников прибыл на то место, где ещё час назад развевалось знамя с золотым драконом. Осторожно ступая среди мертвецов, рыцарские кони неторопливым шагом несли своих седоков, и суровые лица всадников были едва различимы в душной темноте.

- Остатки саксонского войска окончательно рассеяны, - докладывал Фиц-Осборн, ехавший след в след за Вильгельмом. - Ночь помешала нам преследовать их дальше, однако, как мне кажется, значительная их часть полегла здесь, на этом поле.

- Прикажи нашим отрядам возвращаться, - сказал герцог. - В темноте они могут заблудиться или попасть в засаду. Пускай собираются в лагере, нам надо подсчитать наши потери и завтра же двигаться дальше, ибо если у саксов будет время опомниться и собрать новую армию, то сегодняшняя победа будет для них не больней комариного укуса.

- Смею уверить, государь, - произнёс Мортемар, - что сегодня мы нанесли варварам такое поражение, от которого им не удастся оправиться.

- Воистину так. - молвил Фиц-Осборн. - Их лучшие воины и вожди пали на этом поле.

- Что слышно о Гарольде? - Спросил герцог. - Помните: пока у дракона не отсечена голова, он всё ещё может вернуть свою силу.

- Говорят, что он убит, хотя никто не видел его тела.

- Пускай воины, когда рассветёт, осмотрят то место, где стояло знамя. Я хочу знать наверняка. Мы же вернёмся в лагерь и отдохнём - день нынешний был несказанно тяжёл, и утро не обещает быть лёгким.

С этими словами герцог поворотил было коня назад, однако какое-то движение привлекло его внимание и он остановился, пристально вглядываясь в темноту. Неясные тени мелькнули и снова скрылись - словно несколько человек пробежали между нагромождениями трупов. Бароны схватились было за оружие, опасаясь нападения.

- Кто здесь?! - громко крикнул Фиц-Осборн. - Будьте наготове, мессиры! Мальтраверс, возьми людей и посмотри, что там. Это может быть засада.

Несколько всадников, выставив вперёд копья, поскакали вперёд и тут же воротились, ведя перед собой несколько человек в длинных тёмных одеяниях.

- Что делают здесь эти монахи? - Спросил Фиц-Осборн. - Эй вы, отвечайте же!

- Мы  ищем тела наших убитых братьев, - отвечал один из неизвестных. - Разреши нам идти своим путём, благородный тан, мы безоружные люди и никому не причиним вреда.

- Стоило бы их обыскать и допросить как следует. - Наклонясь к герцогу, проговорил Монтгомери. - Взгляни, государь, на того, что стоит справа. Клянусь Богоматерью, у него кольчуга под одеждой!

- Подведите его ко мне! - Приказал Вильгельм. - И снимите с него этот дурацкий капюшон!

- Ого! - Воскликнул он, когда его приказание было выполнено. - Я знаю этого человека, клянусь распятием! Взгляни, Фиц-Осборн, это тот самый Готфрид, вечный спутник Гарольда!

- Что ж, - сказал Готфрид,  - вижу, ты узнал меня, герцог, значит, и мне нет смысла прятаться.

С этими словами он скинул сутану, и перед норманнами предстал воин в полном вооружении. Кое-кто из рыцарей схватился было за оружие, однако Вильгельм жестом остановил их.

- Что же ты делаешь здесь в этот час? Вижу, оружие твоё цело, значит, ты только что прибыл и не участвовал в битве.

- Ты прав, герцог. И трижды прав, когда назвал меня вечным спутником Гарольда. Небо лишило меня счастья сражаться и умереть рядом с ним, однако я пришёл сюда, чтобы разделить его участь, какова бы она ни была.

- Кто твои спутники? У них тоже под одеждой мечи и кольчуги?

- Нет, герцог, они в самом деле монахи, и у них нет никакого оружия.

- Странная нынче у тебя свита, сир Готфрид. Впрочем, я уже ничему не удивлюсь, ибо небеса послали нам столько чудес, что я иной раз начинаю думать не снится ли мне всё это.

- А что наша жизнь - только лишь сон, из которого нас вырывает смерть.

- Вижу, ты стал мудрецом вроде моего учёного Ланфранка, он тоже порой любит порассуждать о всякой ерунде. - Усмехнулся Вильгельм. - Однако же уже ночь, и я хочу ещё выспаться после тяжёлого дня. Мои воины препроводят тебя и твоих спутников в лагерь, где вы и будете пребывать до утра. А утром мы ещё поговорим с тобой.

- Благородный герцог! - Один из спутников Готфрида вдруг пал на колени перед копытами герцогского коня, воздев руки к верху. - Благородный герцог, позволь нам остаться здесь, у этого холма! Не забирай хоть часть того, что ты и так сегодня уже забрал безвозвратно!

Капюшон соскользнул с его головы и длинные волосы рассыпались по плечам, почти коснувшись земли.

- Что это?! - Удивлённо проговорил Вильгельм. - Что происходит, чёрт побери?!

- Это... Эта женщина - жена короля Гарольда, - сказал Готфрид. - И мы здесь для того, чтобы найти его тело.

- Жена Гарольда? - Изумился Вильгельм. - Альгита, сестра благородного Морнера?

- Нет, герцог. Сестра Морнера не заплачет о Гарольде. Но здесь его настоящая и единственная жена, Эдит.

- Не место женщине среди трупов, - нахмурил брови Вильгельм. - И ты, Готфрид, напрасно привёл её сюда.

- Герцог! - Воскликнула Эдит. - Если Гарольд мёртв, то я тоже мертва, и моё место здесь.

- Позволь нам отыскать его! - Проговорил Готфрид. - Ты победил, так будь же великодушен!

Вильгельм на мгновение задумался, а потом сказал:

- Коль ваше желание всю ночь разбирать трупы столь сильно, я не стану вам мешать. Мальтраверс! Охраняй этих людей, всякий, кто осмелится причинить им вред познает силу моего гнева. И пускай твои воины возьмут факелы - без них здесь едва ли можно что-то разобрать.

- Государь мой герцог, - сказал Фиц-Осборн, - хоть я и не одобряю всего этого, однако же позволь заметить, что знамя саксов упало вон на том самом месте, на самой вершине холма, и я думаю, что если эти люди хотят найти тело Гарольда, им следовало бы искать именно там.

- Благодарю тебя, - проговорила Эдит, обращаясь к барону, - за этот совет.

- Ступайте, - сказал Вильгельм. - Ступайте, и ищите всё, что вам заблагорассудится. А ты, Мальтраверс, помни моё приказание.

Эдит и её спутники тут же направились на то место, куда указывал Фиц-Осборн. Десяток факелоносцев, Мальтраверс и несколько конных рыцарей последовали за ними.

- Не пора ли нам отправиться в лагерь? - Спросил Фиц-Осборн.

- Нет, барон, - молвил Вильгельм. - Я ещё побуду здесь. Мне, пожалуй, и самому не терпится узнать о судьбе моего противника.

С этими словами он пришпорил коня и также въехал на холм. Его закованная в железо свита в гробовом молчании проследовала за ним.

Между тем Готфрид и монахи, следовавшие за ним, притблизились к груде трупов, громоздившейся на вершине холма, и принялись осматривать место побоища в надежде различить хоть по каким-нибудь признакам тело своего государя.

Ужасное зрелище предстало их взорам. Изрубленные тела саксов и норманнов, неотличимые друг от друга, ибо ужасные раны обезобразили их до неузнаваемости, громоздились бесформенной грудой, поднимавшейся почти до высоты человеческого роста.

- О Боже! - Воскликнула Эдит. - Разве мыслимо найти среди такого множества мертвецов то, ради чего мы сюда пришли!

- Небо нам поможет, - молвил Готфрид, переворачивая тело лежавшего ничком саксонского воина.

- Нет, - сказал он, покачав головой, - это не он. Его надо искать не между простых воинов, одетых в кожаные панцири, а там, где лежат высокородные таны в железных долспехах.

С этими словами он решительно направился дальше и, пройдя шагов двадцать, снова принялся переворачивать трупы. Эдит, заливаясь слезами, последовала его примеру.

- Вот, - вдруг сказал Готфрид, - вот место, где я последний раз видел наше знамя.

- Если здесь упало знамя, значит племянник короля тоже здесь. - Проговорила Эдит, оглядываясь вокруг. - Хокон не мог бросить свой стяг и своего государя.

- Твоя правда, - снимая шлем с трупа, молвил Готфрид. - Вот он.

- О горе! Бедняга, он так был предан Гарольду, что не оставил его и в день его гибели.

- Не торопись, королева. Может быть, твоего супруга нет среди мёртвых, и мы напрвсно ищем его на этом холме.

- Нет, Готфрид, Гарольд не оставил бы поля сражения ни за что на свете, и только смерть могла остановить его в бою.

Монахи сняли шлемы ещё с нескольких воинов, однако Гарольда среди них не было. Им удалось найти тела нескольких знатных танов, бывших при короле в тот день, когда саксонское войско двинулось против Вильгельма, однако все они были мертвы, и никто не мог ответить на мучивший Эдит вопрос.

- Это Гурт. - Глухим голосом проговорил Готфрид, снимая шлем с головы мертвеца.

- Гурт! Брат короля! Значит, Гарольд должен быть рядом с ним!

Леовин  оказался здесь же, слева от своего старшего брата. Телохранители Гарольда и его лучшие воины лежали вокруг, и видно было, что в последнюю минуту из последних сил защищали они того, кто находился за их спинами. Пламя факелов озаряло неподвижные лики мертвецов, и в его неверном свете казалось, что губы трупов искривились в презрительной усмешке.

- Вот. - Сказал Готфрид и застыл, как истукан, не в силах более вымолвить ни слова.

Склонившись над распростёртым у его ног телом, Эдит дрожащими руками расстегнула шлем и прижала к своей груди залитое кровью лицо.

- Страшен гнев небес. - пробормотал Готфрид. - Никого не пощадила карающая длань, все сыновья Годвина пали на этом поле.

С этими словами он отступил назад, оставив Эдит наедине с её горем. Следом за ним отошли монахи, нормандские факелоносцы и - последними - Мальтраверс и его рыцари. И они остались одни на вершине холма, окружённые мертвецами.

Час прошёл или, может быть, несколько минут, а, может, целая вечность, но никто так и не посмел нарушить их одиночества. И только один человек осмелился переступить невидимую границу, отделявшую холм от остального мира.

Глухое ржание нарушило тишину ночи, и Эдит, подняв глаза, увидала прямо над собой всадника. Вильгельм, мрачный и безмолвный, был здесь, на холме. Он стоял здесь, невидимый, погрузившись в думы, и лишь нетерпеливый конь выдал его присутствие.

Эдит вздрогнула и снова склонилась над мертвецом, словно желая защитить, прикрыть его своим телом.

- Его сразила не моя рука. Он сам выбрал свою судьбу. - Произнёс грецог.

- В моём сердце нет гнева. - Проговорила Эдит. - В нём только скорбь, скорбь и безграничное горе.

- Менее всего я желал причинить горе тебе. Однако на то была Божья воля, и изменить её не в моей власти.

- Отдай мне его! Позволь мне взять его тело, ведь он уже мёртв и более для тебя не опасен!

Вильгельм молчал.

- Позволь!.. Не забирай его у меня во второй раз!

- Мальтраверс! - Крикнул герцог, и , глухо звеня доспехами, всадник явился на голос.

- Мальтраверс, - хрипло проговорил Вильгельм, - ступай с этой женщиной. Я позволяю ей похоронить графа Гарольда Годвинсона в том месте, которое она сама для этого изберёт. После дай ей и её людям свежих коней, и они вольны отправиться куда им заблагорассудится. Такова моя воля.

- Благодарю тебя. - Тихо произнесла Эдит. - А теперь позволь мне идти - Гарольд зовёт меня.

Вильгельм молча повернул коня и спустился вниз, к оджидавшей его свите.

- Фиц-Осборн, - сказал он, - вели позвать Готфрида.

- Я здесь, - отозвался молодой воин. - Я здесь и готов последовать вслед за моим государем, если на то будет твоя воля.

- Судьба распорядилась так, что, хоть ты служил только Гарольду, однако невольно послужил и мне. Ты ищешь смерти, однако я снова отпускаю тебя. Бери самого быстрого коня и поезжай в Лондон. Возвести, что король Англии идёт, чтобы вступить во владение своей столицей!